Журнал Июнь-Июль 2009 Политик от балета
Политик от балета
Вокруг всех трех постановок балета «Спартак» баталий было, пожалуй, не меньше, чем во время самого восстания рабов. Автор одной из них, Юрий Григорович, считает это нормальным явлением и, отстаивая свою точку зрения, всегда выходит победителем. Его абсолютной победой увенчалась и ереванская премьера.
Как возникло решение приехать в Ереван для постановки «Спартака»?
— Дело в том, что я — большой поклонник творчества Арама Хачатуряна. Впервые с его работами познакомился в 1942 году, будучи учеником Ленинградского хореографического училища. В городе Молотове (ныне Пермь — ред.) Арам Ильич работал над одной из редакций балета «Гаянэ». Услышав эту музыку, полную солнца и света, я понял, что когда-нибудь обязательно обращусь к ней. Уже придя в Большой театр, я смог осуществить свою давнюю мечту — мы с композитором стали работать над третьей версией балета «Спартак». До меня его ставили Игорь Моисеев и Леонид Якобсон. С этим спектаклем мы объездили полмира. А однажды Хачатурян мне признался, что мечтает увидеть «Спартака» на армянской сцене.
Армяне — народ танцующий, но с балетом у нас дела обстоят неважно...
— Кто сказал?! До войны в Армении был прекрасный балет. Затем он по каким-то причинам отошел в тень, уступив место другим видам сценического искусства. Я просмотрел ваш репертуар. Так в нем же всего три спектакля! Бывают месяцы, когда не идет ни один из них. А для того, чтобы балет прижился на какой-то сцене, нужны новые постановки.
Если верить слухам, то отличительная черта Юрия Григоровича в том, что он всегда особенно строго и тщательно выбирает исполнителей главных ролей. Что можете сказать о современных молодых армянских танцорах?
— Я не люблю хвалить и вообще оценивать исполнителей. Могу только сказать, что Рубен Мурадян и Севак Аветисян (Спартак), Жаклин Шархошян и Сюзанна Пирумян (Фригия), Мария Диванян и Мэри Оганесян (Эгина), Нарек Мартиросян и Армен Геворкян (Красс), которые танцевали в легендарном балете, весьма интересны. Да и работа кордебалета мне показалось удачной. Я думал, что у ребят будет какой-то мандраж, но они достойно прошли свое творческое крещение. В них есть то, чего, как мне кажется, не было у нашего поколения — дерзость, умение идти напролом.
А ведь с кордебалетом у вас были большие проблемы...
— Да, но не в отношении качества, а количества. Ну, представьте, в спектакле, помимо главных партий, должны танцевать еще 250 танцоров, в то время как балетная труппа театра состоит из 80. Пришлось задействовать танцоров из отличного, кстати, ансамбля «Дружба», учащихся старших классов Ереванского хореографического училища, а еще обратиться в Министерство обороны Армении, чтобы оно разрешило нескольким танцорам, проходившим срочную военную службу, принять участие в постановке.
В свое время говорили, что вы варварски обошлись с музыкой Хачатуряна, хорошенько поработав с партитурой...
— Это слова известного балетмейстера Леонида Якобсона. Да и не он один так думал, многие поддерживали эту точку зрения. Помню, после премьеры моего «Спартака» к Араму Ильичу подошел композитор Александр Арутюнян и выпалил: «Вы разрушили свой дом (по-армянски это звучало особенно смачно) и перемешали в нем все этажи...» Но композитор невозмутимо ответил: «Прошу тебя, не порть мне праздник. Победителей не судят!»
С Арамом Ильичом вас связывала не только работа?
— У нас с ним были весьма теплые, дружеские отношения. Арам Ильич был похож на большого ребенка. Когда мы пытались делать какие-то перестановки в его спектаклях, он обижался, причем на полном серьезе. Случалось, надует щеки, молчит, ни с кем не общается. Впрочем, спустя какое-то время подходил и как ни в чем не бывало говорил: «А знаешь, мне нравится твой вариант». Мы встречались с ним почти каждый день, а когда я приходил к нему домой, он первым делом предлагал мне тутовую водку, которую присылали из Армении. Арам Ильич сам лично ее наливал: «Пей, она очень полезная и от нее не пьянеют, потому что чистая, да и градус высокий. Ею не упьешься. Этот божественный напиток надо смаковать и наслаждаться им».
